I'm gonna wear a smile and walk in the sun (с)
Уже поздно вечером Безликий выехал из Ордена и направился по узкой и опасной горной тропе в сторону Дай Шимарона. Впереди ожидали коварные скалы, но это был самый короткий путь, да и самый быстрый, даже несмотря на препятствия, ожидающие на этой дороге.
Со всеми делами в Ордене он разобрался. Все необходимое для его миссии было собрано и лежало в седельной сумке. И пока тропа не подошла вплотную к обрыву, можно было погрузиться в размышления. Мысли были разные: образ удивленного Гофмана, читающего распоряжения Джениуса, просто никак не хотел покидать его. Только прочитав его инструкции, Секретарь понял, что они были оставлены на бумаге не только потому, что в соседней комнате находился его сын, который мог услышать их разговор, но и для того, чтобы с ними мог ознакомиться и магистр.
- Немного странный ход! – тихо произнес бородач, придавая прочитанную бумагу огню, - особенно относительно реакции Первосвященника. Не похоже это на Джениуса…Если бы не его почерк... Ну будем надеяться, что церковник не станет упрямиться… До сих пор не могу поверить, что он готов пойти на такое. Хотя, по мне, можно бы и пожестче. Устроить подобное… Тоже мне слуги Неба!
Оторвавшись от воспоминаний, Безликий спешился и повел коня под уздцы. Тропа стала совсем узкой, а почти у самых ног зияла пропасть. Конь недовольно фыркал, но не упирался и спокойно шел за хозяином. Умное животное не раз уже проделывало этот путь, так что такая пугающая высота сейчас только настораживала, не более.
На горы стремительно надвигались сумерки, и лишь самые вершины были подкрашены светло-розовыми красками лучей заходящего солнца.
Только к утру тяжелый переход был завершен, и Ворон на полчаса устроил привал перед спуском в долину. Конь тут же начал щипать травку, скудно пробивающуюся местами в расщелинах среди камней. Солнце медленно всплывало над горизонтом, посылая золотые лучи на равнину. Красота открывающейся картины завораживала. Но никто, глядя на бесстрастное лицо, не угадал бы сейчас истинные мысли ворона. Эта долина… с ее лугами, покрытыми легкой дымной тумана, далекие чернеющие леса, вид полей, на которых спеет пшеница, деревенька почти у самого склона горы, пастух, выгоняющий стадо на пастбище, дымок из очага, поднимающийся над крышами уютных домиков…
Да, Лилиан, наверное, сейчас тоже разжигает огонь, чтобы приготовить завтрак дочурке…
Так захотелось увидеть возлюбленную и свою приемную дочь. Безликий вздохнул. Сначала – дело, и дело не простое. Закончив обозревать окрестности, он достал приготовленный заранее бутерброд, и быстро поедая его, направился вниз по склону. Конь побрел за ним.
Спустившись вниз и дойдя до дороги в деревню, магистр вскочил на коня и направился в сторону столицы.
Спустя несколько часов он уже был на подъездах к городу. И чем ближе Ворон подъезжал к конечной цели своего путешествия, тем меньше ему нравилась обстановка. То и дело на дороге встречались какие-то напуганные люди. Один раз пронеслась карета, на крыше у которой дребезжали наспех закрепленные сундуки.
Вопрос о предусмотрительности или заторможенности хозяина кареты отпал сам собой, когда из-за поворота открылся вид на столицу, над которой в некоторых местах поднимался черный дым дотлевающих пожаров. Нужно было быть очень осторожным, беспорядки в городе не прекращались, а лишние заботы ему были ни к чему.
Уже на окраине города ему встретилась «веселая компания», орущая нецензурные песни. Безликий оценил сей сброд, тут же причислив к уголовникам, причем с самого дна бандитской иерархии. Но «бравые ребята», нацепив на себя красные платки, явно чувствовали себя значимыми, более того, они считали себя властью.
- Ты позырь, Стилет, какое чьмо! – на секретаря указал пальцем здоровый детина и заржал.
Магистр спокойно посмотрел на них своим ледяным взглядом и поехал дальше. За спиной на мгновение воцарилось молчание, потом один из них что-то тихо буркнул и «хозяева города» продолжили горланить песню.
Безликий подъехал к знакомому дому, спешился и постучал в дверь, как было принято в Ордене. Ему очень скоро отворили.
Информации было мало. Сейчас вороны старались держаться по отдельности и не связываться друг с другом, чтобы арест одного не повлек за собой волну других задержаний. Хорошо еще, здесь хоть было несколько человек одновременно, и двое из них могли справиться с заданием касательно «преображения» главного собора, остальные доставкой письма.
Весь день Безликий «гулял» по столице с красным платком на шее, выясняя необходимую информацию. К вечеру уже был готов план.
Под покровом ночи братья, воспользовавшись беспорядками и отсутствием кого-либо в храме, проникли внутрь и, используя канаты, обработали потолок специальным раствором, изготовленным в соответствии с указаниями Джениуса. А затем тщательно убрали следы своего присутствия.
Еще до рассвета в спальню Первосвященника было подброшено письмо.
текст письма
Ранним утром Безликий поспешил в Главный храм города. Сначала толстый епископ прочитал «проповедь» про то, что еретиков нужно истреблять, про то, что король безумен… в общем повторил тоже что и подстрекатели на улицах, только при этом он еще ловко манипулировал цитатами из Писания. После его яркой речи началась служба. В храме начали зажигать лампады и свечи, и он озарился многими сотнями огней. Служки что-то распевали, как вдруг… краска на потолке из небесно-синей превратилась в серую, и из-под купала на прихожан и священников начали капать редкие капли воды…
Со всеми делами в Ордене он разобрался. Все необходимое для его миссии было собрано и лежало в седельной сумке. И пока тропа не подошла вплотную к обрыву, можно было погрузиться в размышления. Мысли были разные: образ удивленного Гофмана, читающего распоряжения Джениуса, просто никак не хотел покидать его. Только прочитав его инструкции, Секретарь понял, что они были оставлены на бумаге не только потому, что в соседней комнате находился его сын, который мог услышать их разговор, но и для того, чтобы с ними мог ознакомиться и магистр.
- Немного странный ход! – тихо произнес бородач, придавая прочитанную бумагу огню, - особенно относительно реакции Первосвященника. Не похоже это на Джениуса…Если бы не его почерк... Ну будем надеяться, что церковник не станет упрямиться… До сих пор не могу поверить, что он готов пойти на такое. Хотя, по мне, можно бы и пожестче. Устроить подобное… Тоже мне слуги Неба!
Оторвавшись от воспоминаний, Безликий спешился и повел коня под уздцы. Тропа стала совсем узкой, а почти у самых ног зияла пропасть. Конь недовольно фыркал, но не упирался и спокойно шел за хозяином. Умное животное не раз уже проделывало этот путь, так что такая пугающая высота сейчас только настораживала, не более.
На горы стремительно надвигались сумерки, и лишь самые вершины были подкрашены светло-розовыми красками лучей заходящего солнца.
Только к утру тяжелый переход был завершен, и Ворон на полчаса устроил привал перед спуском в долину. Конь тут же начал щипать травку, скудно пробивающуюся местами в расщелинах среди камней. Солнце медленно всплывало над горизонтом, посылая золотые лучи на равнину. Красота открывающейся картины завораживала. Но никто, глядя на бесстрастное лицо, не угадал бы сейчас истинные мысли ворона. Эта долина… с ее лугами, покрытыми легкой дымной тумана, далекие чернеющие леса, вид полей, на которых спеет пшеница, деревенька почти у самого склона горы, пастух, выгоняющий стадо на пастбище, дымок из очага, поднимающийся над крышами уютных домиков…
Да, Лилиан, наверное, сейчас тоже разжигает огонь, чтобы приготовить завтрак дочурке…
Так захотелось увидеть возлюбленную и свою приемную дочь. Безликий вздохнул. Сначала – дело, и дело не простое. Закончив обозревать окрестности, он достал приготовленный заранее бутерброд, и быстро поедая его, направился вниз по склону. Конь побрел за ним.
Спустившись вниз и дойдя до дороги в деревню, магистр вскочил на коня и направился в сторону столицы.
Спустя несколько часов он уже был на подъездах к городу. И чем ближе Ворон подъезжал к конечной цели своего путешествия, тем меньше ему нравилась обстановка. То и дело на дороге встречались какие-то напуганные люди. Один раз пронеслась карета, на крыше у которой дребезжали наспех закрепленные сундуки.
Вопрос о предусмотрительности или заторможенности хозяина кареты отпал сам собой, когда из-за поворота открылся вид на столицу, над которой в некоторых местах поднимался черный дым дотлевающих пожаров. Нужно было быть очень осторожным, беспорядки в городе не прекращались, а лишние заботы ему были ни к чему.
Уже на окраине города ему встретилась «веселая компания», орущая нецензурные песни. Безликий оценил сей сброд, тут же причислив к уголовникам, причем с самого дна бандитской иерархии. Но «бравые ребята», нацепив на себя красные платки, явно чувствовали себя значимыми, более того, они считали себя властью.
- Ты позырь, Стилет, какое чьмо! – на секретаря указал пальцем здоровый детина и заржал.
Магистр спокойно посмотрел на них своим ледяным взглядом и поехал дальше. За спиной на мгновение воцарилось молчание, потом один из них что-то тихо буркнул и «хозяева города» продолжили горланить песню.
Безликий подъехал к знакомому дому, спешился и постучал в дверь, как было принято в Ордене. Ему очень скоро отворили.
Информации было мало. Сейчас вороны старались держаться по отдельности и не связываться друг с другом, чтобы арест одного не повлек за собой волну других задержаний. Хорошо еще, здесь хоть было несколько человек одновременно, и двое из них могли справиться с заданием касательно «преображения» главного собора, остальные доставкой письма.
Весь день Безликий «гулял» по столице с красным платком на шее, выясняя необходимую информацию. К вечеру уже был готов план.
Под покровом ночи братья, воспользовавшись беспорядками и отсутствием кого-либо в храме, проникли внутрь и, используя канаты, обработали потолок специальным раствором, изготовленным в соответствии с указаниями Джениуса. А затем тщательно убрали следы своего присутствия.
Еще до рассвета в спальню Первосвященника было подброшено письмо.
текст письма
Ранним утром Безликий поспешил в Главный храм города. Сначала толстый епископ прочитал «проповедь» про то, что еретиков нужно истреблять, про то, что король безумен… в общем повторил тоже что и подстрекатели на улицах, только при этом он еще ловко манипулировал цитатами из Писания. После его яркой речи началась служба. В храме начали зажигать лампады и свечи, и он озарился многими сотнями огней. Служки что-то распевали, как вдруг… краска на потолке из небесно-синей превратилась в серую, и из-под купала на прихожан и священников начали капать редкие капли воды…